Немецкий доктор ходил по Богоявленскому и не видел его: все обитатели жили в землянках

Вряд ли что-то расскажет о городе красноречивее, чем впечатления посетивших его иностранцев. За время своего существования Николаев принимал гостей из разных стран. Кто-то приезжал работать, другие стремились здесь осесть. На контингент местного населения повлияли и многочисленные войны. Благодаря баталиям Николаев остался в воспоминаниях как военачальников, так и простых солдат. Да и сам город во многом появился вследствии русско-турецкой войны 1787-1791 годов.

Именно события русско-турецкого противостояния повлекли за собой создание прифронтовых госпиталей и лазаретов, куда с обширной территории Российской империи направили практикующих врачей. В их число вошел и некий Эрнест Дримпельман. Будучи лечащим врачом для больных и раненых, он также стал свидетелем основания нашего города. На глазах Дримпельмана среди степного пейзажа появлялись первые архитектурные строения Николаева. Кем являлся приезжий доктор, и какие у него остались впечатления о Николаеве в первый год его существования, – рассказывает NikLife. 

Созданный Черноморский флот нуждался в снабжении людьми. В 1783 году по приказу Екатерины ІІ в Херсон послали около тысячи солдат Кронштадтского флота и несколько тысяч рекрутов. Солдат разделили на несколько партий, одну из которых сопровождал в качестве врача Дримпельман. После этого он переселился на юг, где провел несколько лет в частых командировках и переездах из одного города в другой. Именно в период этих странствий в 1788 году молодой врач приезжает в Богоявленск, где успели соорудить госпиталь. В это же время начали строительство города Николаева.

Николаев в 1788 году

Эрнест Дримпельман вспоминал, что прибыл на Николаевщину 20 мая 1788 года из Елисаветграда (ныне город Кропивницкий, областной центр Украины). Первое впечатление стало неожиданным для иностранного врача. Доктор ожидал увидеть уже существующую архитектуру нового города, о появлении которого слышал ранее. Вот только гость застал степные пейзажи и практически полное отсутствие построенных домов или других сооружений:

«Мы проехали степь и стали приближаться к месту нашего назначения – Николаеву. Но как сильно я был удивлен, (когда – NL) извозчик, которого я подрядил из Елисаветграда, вдруг остановился и хотя я не видел ничего, кроме отдельных хижин из тростника и часовых, объявил мне, что тут и есть Николаев. Мне показались это тем невероятнее, что еще два года тому назад я слышал, что основывается на Буге город, который будет носить имя Николаева. Что же могло быть естественнее, как предполагать и ожидать здесь домов и жителей. Ближайшее осведомление у часовых показало, что слова извозчика были справедливы и что я действительно нахожусь в самом Николаеве».

Согласно приказу подчиненному военного чиновника, ведавшего снабжением войск и госпиталями, кригс-комиссара Плетнева следовало по прибытии в Николаев явиться к бригадиру Михаилу Фалееву. Один из основателей города тогда занимался обустройством поселения и бытом местных жителей. Градостроитель первым приехал в эти места, чтобы выбрать площадку для строительства будущего города. Впоследствии созданный Фалеевым населенный пункт станет центром черноморских портов и флота.

Отыскать дом Фалеева немецкому гостю удалось не сразу. По пути он увидел территорию, где находились помещения для больных. Это место автор «Записок» называл «Богоявление» (Богоявленск, ныне Богоявленский в Корабельном районе Николаева). Поселение состояло из 16 крытых тростником деревянных жилищ, устроенных подобно госпиталю, множества палаток и татарских войлочных юрт. Кроме этого, едва виднелись несколько жилищ, выкопанных в земле. Из корреспонденции с Плетеневым, Дримпельман предполагал, что в месте, где он будет заниматься лечением больных, уже находится много врачей. В день прибытия же ему удалось отыскать только местного аптекаря:

«Встретившийся мне какой-то немец, которого я просил указать жилище кого-нибудь из врачей, не мог ни в чем мне быть полезен, кроме того, что указал мне жилище аптекаря, которое, по его словам, находилось недалеко, на одном возвышении. Я отправился туда, но, говорю не шутя, я стоял уже на крыше искомого дома, не подозревая, что под моими ногами могли жить люди, до тех пор, пока выходящий из отверстия дым и дверь, которую я приметил на склоне холма, не показали мне, куда надо идти. Я подошел к замеченной двери. Она открылась, и оттуда вышел небольшой сгорбленный человек».

Тогда в Богоявленске по приказу Григория Потёмкина уже построили много казенных зданий. Причина, по которой немецкий доктор ходил по Богоявленскому и не видел его, состояла в том, что все его обитатели жили в землянках. Аптекарь не был исключением. Также выяснилось, что доктор знал фармацевта ранее – за десять лет до этой встречи их пути пересекались в Кронштадте.

Старый знакомый пригласил прибывшего медика в собственное жилище. В «Записках» Дримпельман описывает, что это помещение состояло из темной прихожей и двух отделений. Одно из них занимало семейство фармацевта. В другом находилась аптека. Интерьер также соответствовал характеру подземного дома. Стены обмазали желтой глиною, а потолок сделали из плетеного тростника, засыпав его землей. Крошечные окна с некачественными стеклами пропускали слабый свет во внутреннее пространство. Подобным образом выглядели и все остальные жилые дома.

«Печальны были следствия житья в такой землянке, особенно для семейства аптекаря: едва я вошел в комнату, как увидел, что жена его и пятилетняя дочь находятся в последней степени чахотки. Вскоре они слегли. […] Он намеревался было обстоятельно рассказать мне […] по какому случаю попал сюда в Богоявленье, но я заметил ему, что моя жена с ребенком в экипаже дожидаются на улице, и я должен, не теряя времени, явиться к бригадиру Фалееву и просить его о квартире для себя», – писал Эрнест.

Пока немец пытался решить вопрос обустройства на новом месте, его семья оставалась в доме гостеприимного аптекаря. Место обитания Фалеева автору «Записок» удалось быстро найти: дом николаевского основателя от прочих отличался стенами, покрашенными красной краской, и черепичной крышей. Сам Михаил Фалеев, по описанию Дримпельмана, являлся дородным мужчиной. Из одежды немец приметил на градостроителе зеленый халат с узорами и голубую атласную  шапочку с черной каймою, на верхушке которой блестела серебряная кисть. Бригадир с длинной трубкою пил чай, сидя на софе. Новый врач отрекомендовался ему и начал разговор об условиях собственной службы:

«До сих пор все шло хорошо, но когда я решился просить о квартире, на случай, если я долго останусь в Богоявлении, о квартире, без которой я, имея семейство, не мог существовать, он, с некоторым затруднением, отвечал мне, предлагая чашку чаю: «Да, да! Квартиру, любезный друг! Вот именно этим-то и не могу я служить вам. Две войлочные палатки, которые лежат еще в магазине, к вашим услугам, и вы ими можете обойтись, покуда я буду в состоянии отвести вам лучшее помещение»».

Кроме этого, Фалеев дал советы о больных и направил к штаб-доктору Даниилу Самойловичу. Тогда основатель отечественной эпидемиологии курировал первое лечебное заведение на территории современного Николаева. В 1788 году строительство Витовского полевого лазарета спровоцировала проходившая в это время русско-турецкая война. Боевые действия разворачивались, в основном, на территории нашего края. Тем не менее пребывание в Богоявленске доктора продолжалось недолго. С больными, которых в лазарете оказалось не так много, справлялись 11 врачей и хирургов, прибывших ранее. Немца командировали в Николаев.

Читайте: «Они схватили меня, избили», — доктор Самойлович о бунтующих верующих во время эпидемии чумы (ВИДЕО)

Здравоохранение в только появившемся городе развивалось вместе с его ростом и развитием экономики. В строительстве верфи, кораблей, городских сооружений задействовали большое количество работников. Мастеровые, рекруты, крестьяне из адмиралтейских поселений и военные нуждались в медицинских услугах. Тяжелый труд и плохое питание способствовали увеличению болезней, возникновению эпидемий и смертности. Это заставило городские власти и адмиралтейское правление организовать лечебные учреждения, куда приглашались квалифицированные врачи:

«Я получил приказ отправиться в Николаев и там оставаться. По распоряжению Херсонской адмиралтейс-коллегии, несколько сотен человек плотников, архитекторов и их помощников было командировано туда для постройки несколько уже лет тому назад спроектированного нового города. Я и должен был находиться при этом, на случай могущих быть несчастий. Доселе ни одно человеческое существо не могло жить в этом месте, где в несколько месяцев возник город, который уже в первые годы своего существования обещал счастливое процветание и где теперь селятся люди всех стран. Вокруг все было пусто. Единственные живые существа, которых здесь можно было встретить – были змеи».

Врач в воспоминаниях жаловался, что рептилии встречались повсеместно и в большом количестве. Лекарь не считал их укусы очень опасными. Он скорее акцентировал внимание на негативной реакции местных жителей. Людям неприятно и даже страшно соседствовать со змеями. Особенно, это касалось тех случаев, когда представители фауны проникали в  жилища николаевцев, плохо построенные из тростника и досок. А подобное случалось постоянно.

«В нашу тростниковую хижину, в которой нам пришлось провести первую ночь по приезде в Николаев, наползло множество этих гадин. Хотя мы из предосторожности устроили постель на четырех высоких кольях, но это нисколько не помогло: змеи поднимались вверх, и почуяв, людей, с отвратительным шипением переползали через нас на другую сторону кровати и уходили», – описал свой первый ночлег в Николаеве Дримпельман.

Несмотря на такой неприятный опыт, врач свидетельствует, что в городе проблема рептилий решалась быстрыми темпами. Их постоянно разыскивали и в скором времени животных практически истребили. По словам доктора, во всем Николаеве «нельзя уже было встретить их вовсе, или разве какую нибудь одну змею». С такой же изумительной быстротой шла постройка нового города. За год, когда немец пребывал в Николаеве, здесь возвели более 150 домов:

«Лес и другие строительные материалы доставлялись в изобилии на казенный счет по Бугу и продавались весьма дешево как чиновникам, так и другим лицам, желавшим здесь поселится. Только каждый строившийся обязан был строго сообразоваться с планом, по которому город должен был постепенно возникать. Число жителей, собравшихся из разных частей государства, доходило в 1789, когда я покинул Николаев, до двух с половиною тысяч».