Ответственность гарантов безопасности порта «Октябрьск» выходит за его пределы

В последнее время несколько раз поднимался «шум» вокруг спецморпорта «Октябрьск», расположенного в Корабельном районе Николаева.

Об особенностях охраны порта и социальной ответственности сотрудников журналист «Корабелов.Инфо» расспросил заместителя начальника по морской и внутренней безопасности ГП «Специализированный морской порт «Октябрьск»», генерал-майора милиции Николая Пыхтина.

— Специфика порта в том, что его охраняет милиция, люди в погонах. Это не гражданские. Это люди, которые принимали присягу, которые знают, как это делать профессионально… После реформы — у нас два предприятия, но система охраны — одна общая.

В этом году мы немного совершенствовали систему в связи с реформированием, и у нас сейчас две структуры: милицейская структура и государственная служба охраны.

Милиция, которая охраняет — это не сотрудники порта (раньше порт всем им платил зарплату) — они вышли из непосредственного подчинения порта, они подчиняются напрямую начальнику УВД. Содержится линейный отдел милиции за счет государственного бюджета.

С охраной же порт «Октябрьский» заключил официальный договор и платит им деньги, но все же ГСО подчиняется начальнику государственной службы охраны.

Конечно, и линейный отдел, и служба охраны замыкаются на меня как на начальника безопасности — есть мероприятия, которые у них запланированы в милиции, а есть мероприятия, что планирует порт. В мероприятия милицейские мы добавляем свои мероприятия. Линейный отдел — в оперативном подчинении порта — мы проводим совместные совещания, ставим задачи, разрабатываем общие планы по охране сооружений, КП, по защите от нападений… Мы выставили вышки, плюс охраняем территорию еще и в пешем порядке. Есть у нас и специальное подразделение кинологов, мы содержим 70 собак…

В порту невозможно своровать — пока выйдешь, надо три барьера с охраной пройти. На проходной через вертушку просто так не пройдешь: сумку открываешь, тебя проверяют. Тут так организована еще с основания порта система охраны, что просто невозможно что-то вынести или занести.

Планируем на проходной поставить 2 собаки — одна будет работать на взрывчатку, вторая — на наркотики. Почему усиливаем контроль? В связи с реформированием появятся новые инвесторы, увеличится количество людей. Своих портовских мы уже знаем каждого. Здесь работают целыми династиями, кто-то один нарушил — страдают все, и они не дают друг другу нарушать, — рассказал Николай Порфирьевич.

— Ни для кого не секрет, что специализация порта «Октябрьск» еще с советских времен — обслуживание военных грузов…

— Верно. Военные грузы заходят, и мы, охраняя их, не знаем — чьи это грузы, куда они идут — нас это не интересует, у нас и допуска такого нет. Есть агент — он пригнал груз, мы его с конвоем приняли, завезли на территорию, и мы его охраняем. Что там в этих контейнерах — мы не знаем (есть документ, есть военный груз). Приходит время — приезжает агент, который пригнал груз, приходит судно — на судно под нашей охраной погрузили, и судно ушло. Куда оно ушло — нас не интересует. Наша задача — сохранить груз до момента отправки.

— Почему я спрашиваю о грузах. Ходят слухи, что, якобы, через спецпорт налажен наркотрафик, который уже давно, годами работает. Что Вы скажете по этому поводу?

— В порту не может быть никакого трафика для поставки наркотиков. Я Вам скажу, почему: во-первых, это специализированный порт, и здесь есть много заинтересованных разведывательных служб. За портом наблюдает служба безопасности — СБУ, и тут не один их агент есть… И если бы где-то какое-то мероприятие было проведено или намечено с трафером… Таможня проверяет все суда, которые заходят, вместе с погранцами, и отправляет — мы же не ходим туда, не открываем и не закрываем границу.

— А где проходит граница?

— Границы как таковой не существует — она проходит по воде. Когда заходит или отправляется любое иностранное судно — у нас таможня есть (целое отделение), плюс приезжают таможенники с областного аппарата, специалисты по борьбе с коррупцией и так далее, у них есть пропуска… Судно зашло, буксиры его довели до причала — уже в это время стоят там погранцы, они заходят на борт (с собаками) вместе с таможенниками и полностью делают досмотр судна. Сделали досмотр — открывают границу (ставят печать: разрешена разгрузка/погрузка)… Судно загрузилось, говорят: «судно готово» — опять вызывают пограничников, таможенников (и те, и другие — сотрудники не порта, а госслужб), опять же с собаками делают досмотр и закрывают границу. Ну как в таком порту возможно что-то нарушить? В другом порту, где нет таких служб, может, и возможно…

— Откуда тогда могут возникать такие мерзкие слухи?

— Заинтересованы, возможно, конкуренты — чтобы навеять какие-то слухи на наш порт, чтобы выбить нас из колеи, чтобы сюда не шли агенты, понимаете.

— Еще один неприятный вопрос. После недавно опубликованного нами материала о задержанных 
за портом «Октябрьск» со стороны Галициново рыбаков-браконьеров, пошли слухи о том, что на территории порта есть рыбацкий домик, налажен какой-то бизнес, и этих браконьеров покрывают именно в порту…

— Никому не верьте. Я хочу Вам сказать: порт работает круглые сутки, не останавливаясь. Если бы кто-то выходил… Ну, бычка на удочку может портовик остаться после смены половить. Если бы были какие-то браконьерские снасти, сети — рот же не закроешь любому портовому рабочему — докеру, завскладом, тальману (300-400 человек в каждую смену заступает — грузят, ходят и т.д.) — они бы все это видели, и завтра все бы знали, а на следующий день — весь бы Николаев знал…

— А если с вышек видно лодку с рыбаками? Ведь это могут быть и браконьеры с сетями?

— По воде посторонние в нашу акваторию не заходят, потому что освещение, два буксира постоянно на плаву, потому что мы можем применить оружие. Если случайно заходят рыбаки — сразу милиционеры выходят на воду и выгоняют их.

Что там дальше, за акваторией — есть там шхуны, лодки — сети же не видно. Если попадает кто-то из браконьеров в акваторию порта, сразу идет сигнал с вышки милиционерам на дежурную часть.

Бывало, и мы задерживали браконьеров. Ну, как браконьеров? Задерживали шхуны. В том году при мне две шхуны задержали, но, чтобы доказать их вину… Мы их догнали, а они сети сбросили — попробуй, докажи. Говорят, что заблудились. Мы записали номер борта, передали данные в районную милицию (мы же сами не имеем права ничего с ними делать) — там знают, пускай разбираются. К примеру, задержали мы жителя Корабельного — передаем в Корабельный райотдел: в нейтральных водах задержан такой-то; по нашим данным, мог заниматься браконьерством…

Но браконьеры знают о том, что, если они попадают сюда и будут задержаны — это будут у них неприятности. Может, они где-то и браконьерничают. Но мы же не имеем права за территорией акватории что-то делать с ними. Можем только сообщить рыбинспекции, что мы их заметили — так мы и сообщаем.

— Приятно слышать о социальной ответственности Ваших сотрудников. Значит, никакого рыбацкого домика, крышующего браконьеров, в порту нет? Откуда же такие разговоры?

— Понимаете, каждому рот не закроешь, и для каждого хорошим не будешь: кого-то где-то наказываешь, кого-то где-то поощряешь — такая работа. Если бы где-то что-то было, на следующий день тут бы уже такой шум был! Это нереально, просто-напросто. Нереально.

На территории порта милиция построила себе тир, где занимаются, тренируются; есть крытый объект для занятий летом рукопашным боем, но никаких рыбацких домиков.

— А со стороны леса — там ведь тоже вышки по периметру порта стоят. Если, к примеру, пожар видно, тоже вы сообщаете?

— Конечно. Вообще, то, что совершается за территорией порта (например, песок копают) — мы обязательно сообщаем. Мы заинтересованы в этом: подошли к нашей территории — мы не знаем, что это за люди. Мало ли что…

В сентябре-месяце мне звонили из прокуратуры: вот, у вас там на территории порта песок копают. Я им говорю: у нас не могут копать песок, не могут вывозить. Как вы себе представите, чтобы большая машина с песком проехала три пункта? Там же милиция. К тому же, если я, или мой зам. не подпишем пропуск, на территорию никто не попадет, и с территории никто ничего не вывезет. Это просто нереально…

Напротив, мы сами задерживали в лесу машины с ворованным песком, передавали их в лесхоз Жовтневого района. Потому что оперативная группа реагирует на все те факты, которые случаются не только на территории, но и рядом с ней. Даже если не наша территория — группа выезжает. Потому что если появилась машина — мы же не знаем, песок она приехала копать или с какими-то другими целями. У нас машина специальная есть, дежурная группа садится, выезжает, задерживает и передает нарушителей, куда положено…

Беседовала Наталия Белова