У нас появился шанс, которого не было. До завершения революции еще очень далеко, это самое начало

Украинский ученый-экономист, президент Центра экономического развития Александр Пасхавер при поддержке Открытого университета Майдана прочел публичную лекцию в рамках презентации новой книги «Кем быть». Почему война была неизбежна, кто лучше: Тимошенко или Янукович, и что нужно сделать, чтобы чиновники не воровали?

Об этом — в материале Янины Корниенко (Platfor.ma).

Революция — это не один акт, не один эпизод, это множество волн, много побед и поражений, острых эпизодов. Она может длиться десятилетиями. В революции всегда есть основной игрок, для которого новый порядок жизненно необходим. Он достаточно сильный, чтобы сломать старый порядок, и навязать обществу новые ценности, правила и институты. Я хотел бы сказать, какие черты из всего, что я назвал, присущи Майдану, и что из этого следует.

Начнем с 1991 года. Развалился социальный порядок. Мы тогда начали строить другой порядок, другие институты, но была одна странная вещь: не было того слоя, для которого новый порядок был бы жизненно необходим, — тех, кого можно было бы назвать революционной буржуазией или третьим сословием. Именно потому что такого слоя не было, мы начали заимствовать тот порядок, который победил, и строить его. Но у нас не получился классический европейский социально-либеральный капитализм. Поскольку не было этого влиятельного слоя, политическую власть заняла бюрократия. В наших индустриальных центрах сконцентрировались новые собственники, и вот этот союз постсоветской бюрократии и новых собственников создал то, что у нас сейчас, то, что можно назвать олигархическим бюрократизмом. Все государство можно назвать квазигосударством. Это было тупиковое развитие. Мы не обладали ценностями, потому у нас и не получилось.

И вот наступил Майдан. Это массовое движение. Самым важным в Майдане не была победа, а поведение людей во время Майдана и после него. Это поведение, и те ценности, которыми руководствовались эти люди, совершенно четко воспроизводило то, которое характерно для европейцев. Люди разделяли эти ценности. Ощущение свободы, как жизненной необходимости, равный порядок жизни, равные шансы и уважение к личности людей. Поведение людей было основано на активном стремлении к сотрудничеству. А главное — была ответственность, которую люди брали на себя: эти черты и отличают европейское общество.

О новых активных

Эти люди сильно отличались от среднего украинского гражданина, поведение которого можно назвать «стратегия выживания». Если бы мы с самого начала вели себя так же активно, как люди на Майдане, мы бы уже в 1991 году стали европейским обществом.

Мой пессимизм ушел тогда, когда я понял, что эти группы людей не специально выделываются, а это их сущность, Майдан просто вывел их на авансцену, они стали влиятельными. Мало того, они стали очень активными, пассионарными. Это один из признаков того, что произошла революция.

Вот у нас проявился главный герой, активный, который может осуществлять ту революцию, о которой я говорил — то, что во Франции называлось третьим сословием. Их меньшинство, но во всех известных нам революциях активное меньшинство вело пассивное большинство, которое сейчас меняется достаточно быстро, и в них нарастает желание людей стать европейцами.

Главная заслуга Майдана в том, что он преодолел тупиковость нашего развития. Это исключительное событие. У нас появился шанс, которого не было.

Майдан показал нам, что мы не зря эти 23 года мучились, и что за эти 23 года выросло поколение, которое будет играть роль активного игрока. Сейчас у нас есть технологии и силы, тогда как раньше были только мечты.

Это лишь начало революции, до ее завершения еще очень далеко. Это третье сословие не создало своих партий, не сформировало зрелой идеологии, не выдвинуло лидеров, оно не взяло власть, эта сила пока не изменила общих, характерных для всего населения, ценностей. Оно только начинает этот процесс, и длиться он может очень долго, десятилетиями. Он может пройти через проигрыши, через эксцессы, но эти десятилетия уже будут другими. Население становится гражданским обществом, этнос становится единой консолидированной гражданской нацией, формальное государство становится реальным. У нас есть все основания считать, что это будет непросто, и это самое начало.

Пассионарность этого сословия усиливает нашу страну. Украина воспринималась как слабое государство. Но наше поведение во время войны меняется, мы усиливаемся так быстро, как не ожидал наш противник.

О войне

Между тем, то, как вело себя третье сословие, и вызвало войну. Ничего в ней необычного нет, это естественное продолжение Майдана. Майдан — это революция, а революция всегда вызывает контрреволюционные мятежи и интервенцию. Война — это не эпизод, которого могло не быть, это сертификат подлинности происшедшей революции. Она свидетельствует о том, что революция несет реальные угрозы. Люди гибнут от трагедии, но эта трагедия оптимистическая. Она служит ускорителем, катализатором тех вещей, о которых я говорил.

Вегетарианский период в нашей жизни закончился, мы замечательно жили, мы придумали себе, что у нас нет противника, ежедневно занимались своими делами, и совершенно не задумывались о том, что большинство стран мира живут в атмосфере угрозы. Война никогда не кончается, просто военные действия сменяются ожиданием военных действий.

О бизнесе и чиновниках

Олигархи — это крупные собственники, которые имеют влияние на власть. Именно власть позволяет крупному собственнику стать олигархом. Крупные собственники необходимы стране. Есть вполне обычная система мелкого, среднего и крупного капитала. Когда мы говорим: «Давайте уничтожим олигархов», то предполагается, что мы уничтожим этот крупный капитал? Это очень опасно и вредно. Нужно уничтожить возможность крупного капитала влиять на власть. Нужно создать такое государство, при котором это будет невозможно.

Меня поражает вопрос: «Уже прошло целых ПОЛГОДА! А еще ничего не сделано!» Десятилетиями это будет идти, а не полгода.

Вы хотите изменить ворующего госслужащего. У него зарплата 6 тыс. грн в месяц, а живет он на $50 тыс. И мы хотим, чтобы он жил на 6 тыс. грн, но это невозможно. Невозможно, имея такую бедственную заплату, управлять потоками в миллиарды гривен. Нам нужно сделать так, чтобы уровень оплаты чиновника, с учетом социальных гарантий, составлял хотя бы половину официального дохода, которые имеет предприниматель с сопоставимой ответственностью. А если он будет иметь такой уровень дохода, плюс некоторые социальные гарантии, которых нет у предпринимателя, тогда у него будут существенные стимулы не воровать. Мы же не можем говорить: «Вот тебе зарплата 6 тыс. грн, и смотри, чтобы ты у меня был честным, чтобы миллиарды правильно распределял!» Это нелепое противоестественное желание. Те 10 тыс. чиновников, которые определяют жизнь страны, должны получать много.

О Януковиче

Команда Януковича — грех и позор украинского народа. У меня нет претензий к Януковичу, у меня претензии к народу, который его выбрал. Оранжевая революция — это первая попытка еще молодого, еще невлиятельного, еще незрелого третьего сословия проявить себя. Она была поверхностной. Разница между этим Майданом и 2004 годом — как между опереттой и трагедией. 2004 год — это была веселая революция, и она не имела последствий, и именно потому, что она не имела последствий, никто на нас не нападал. А эта революция была слишком серьезная и глубокая, это был сигнал, что мы уходим от старого.

Когда были выборы, баллотировались Тимошенко и Янукович. Меня спрашивали, кто лучше. Мне было трудно отвечать. Я придумал один образ, чтобы объяснить людям, которым не нравился ни тот, ни тот. Я говорил «голосуйте за Тимошенко, потому что ее политика — это такой вред, который бывает, когда бомбят город, а политика Януковича — это такой вред, когда на город идет радиоактивная атака». Восстановить разрушенное здание можно быстро, а избавить город от радиации будет очень сложно.

Чтобы стать богатой страной, нужно провести те реформы, о которых постоянно говорят. Почему мы чемпионы по неудачам в реформах? Я иду от обратного. Неудачи связаны с тем, что постсоветская бюрократия была более квалифицирована, чем нынешняя. Профессионалы заменялись на своих, на тех, которые совместно могут заниматься коррупцией. Представьте себе магазинчик. Продавцы не довешивают, не докладывают, но это возможно, если все в деле. Если хоть один не такой, его мгновенно выкидывают. Вот так строилась бюрократия: все профессионалы и честные люди выбрасывались, и подбирались те, которые были «в деле».

Первое, что мы должны сделать, чтобы сохраниться как государство в условиях, когда у нас появился постоянный противник, и мы вошли в нормальное состояние угрозы — это заменить бюрократию до того, как будем проводить реформы, иначе они опять потерпят неудачу. Бюрократия — необходимая часть общества, современное общество не может существовать без нее. И таким образом у нас получается заколдованный круг: мы не можем ничего делать без бюрократии, но эта бюрократия не даст нам меняться так, как мы хотим. Ее нельзя заменять одним актом, нельзя уволить 300 тыс. человек и заменить другими, они всё-таки профессионалы, они знают то, чего не знаем мы. Нужно как-то решить этот заколдованный круг. В социальных процессах почти все проблемы — заколдованный круг.

Я думаю, что с учетом того, что в третьем сословие есть люди, которые думают иначе, они честны и ответственны, нужно объявить набор в бюрократию.

У нас говорят, что новые люди должны пойти в политику. А как по мне, в первую очередь они должны пойти в бюрократию.

Если мы не обновим бюрократию, то у нас не выйдут реформы, мы не станем развиваться, мы не станем достаточно богатыми, чтобы стать независимыми. А значит, мы проиграем.