Олег Жуковский: «Каждый мужчина должен быть готовым дать отпор бандитам»
«Дело Жуковского» прогремело на всю Украину. 17 декабря 2010 года отставной офицер, владелец небольшого предприятия по продаже строительных материалов «Гидромаш» Олег Жуковский расстрелял в собственном офисе известного николаевского бизнесмена, Георгия Абшилаву и его охранника Артура Джаняна.
Во время следствия и в суде выяснилось, что Абшилава на протяжении нескольких лет пытался отобрать у Жуковского территорию, на которой расположено его предприятие.
В какой-то момент конфликт зашел слишком далеко: когда Абшилава с бандой вооруженных кавказцев ворвался в офис, его с заряженным карабином встретил Олег Жуковский. Его выстрелы оказались смертельными для Абшилавы и его охранника Джаняна.
Психолого-психиатрическая экспертиза подтвердила, что в момент совершения преступления Жуковский находился в состоянии аффекта. Судейская коллегия Ленинского районного суда Николаева пришла к выводу о необходимости переквалифицировать действия подсудимого со ст. 115 на ст. 118 УК Украины — превышение пределов необходимой самообороны. Таким образом, Олег Жуковский получил 2 года лишения свободы. 1 ноября 2012 года Жуковского освободили условно-досрочно.
В деле «Жуковского — Абшилавы» намешано многое. Тут и борьба «простого украинца» с произволом криминалитета, и бездействие правоохранительных органов, и пресловутый «национальный вопрос». Никто не остался равнодушным: одни восприняли поступок Олега Жуковского как обычное убийство, другие — как действия решительного человека в условиях атаки рейдеров, а некоторые даже и как борца с засильем «кавказской мафии» в Украине. Сам Олег героем себя уж точно не считает: он настаивает, что любой конфликт надо решать законными методами.
Похожих ситуаций в Украине сотни, тысячи. Значит ли это, что каждый, к кому пришли рейдеры, должен браться за оружие? Как получается, что твоё имущество, оформленное по всем законам Украины, легко и просто могут попросту отобрать? Что же произошло в роковой вечер 17 декабря 2010 года? Ответы на все эти вопросы журналисты постарались получить из первых уст — у самого Олега Жуковского.
— Олег, когда вы впервые раз увидели Абшилаву?
— Я узнал о нем в 2006 году, после того как моя база, которую я купил еще в 2002 году у завода «Нектар», каким-то «чудесным» образом оказалась в руках этого знатного махинатора. Всем известны его рейдерские захваты Пересадовки, Новогригорьевки, «Техноконтракта». В 2006 он появился и на нашем горизонте. Буквально с первых встреч, их было не так много — в основном были телефонные звонки — было поставлено условие, что эту территорию он хотел бы получить себе в собственность.
— Получить — то есть, он хотел ее купить?
— Нет. В том-то и дело! О покупке речи не было. Было сказано, что я должен ему базу каким-то образом… отдать. Если бы разговор шел о продаже, как это делается в рамках цивилизованных взаимоотношений- это совсем другое дело. А такого не было. Он говорил сразу: «Это моя территория». Но, у меня на руках находились все документы, подтверждающие право собственно, поэтому я, поначалу, даже не обращал внимания на это все, но до тех пор пока не начались настойчивые звонки с угрозами…
— Звонил всегда он лично?
— Сначала он сам звонил, потом начали звонить какие-то люди, говорили с кавказским акцентом. Я не расист и не шовинист, но это просто сразу бросалось в глаза. Чем дальше, тем становилось все сложнее. Звонки начали носить угрожающий характер, в разговорах появились фразы о том, что если я не освобожу эту территорию, будут проблемы не только у меня, а у моей семьи.
— Насколько я помню, в суде представители Абшилавы пытались убедить суд, что это их территория. Ссылались на то, что, якобы, вы приобрели ее незаконно, у какого-то одного человека, который не имел права ее продавать… Имеют ли эти заявления под собой какую-то почву?
— Нет, не имеют. Покупал я ее у завода «Нектар», у юридического лица как физическое лицо. В настоящее время у меня есть договор купли-продажи, подписанный Пшеничным Игорем Николаевичем, который на тот момент был директором «»Нектара. Есть у меня и акт приема-передачи. Ни договор, ни акт приема, никем, ни одним судом не был признан недействительным! Знаете, как бывает: квартира у вас, вы в ней живете, у вас есть на нее все документы, вы ни о чем не беспокоитесь. А потом вдруг к вам приходят и говорят: а вы уже не хозяин, выходите отсюда! Так и ко мне пришли в 2007 году — а вы уже не хозяин! Оказывается суд, почему-то, отдал мою территорию обратно «Нектару», а ликвидатор быстренько «продала» это все Абшилаве, а потом он передал её по цепочке трем своим фирмам. На тот момент Абшилава прибрал к рукам всю остальную территорию «Нектара», ему не хватало только этого кусочка.
— В какой момент вы поняли, что вам уже одному не справиться, и нужно обращаться в правоохранительные органы?
— С самого начала я, как нормальный гражданин, начал обращаться в правоохранительные органы, в суды. У меня по этим судам огромные тома. Окончательного решения нет до сих пор.
— А в тот вечер, когда все произошло, Абшилава пришел к вам как полноправный хозяин?
— Вы знаете, он поначалу тоже как -то пытался в судах бороться за эту территорию. Но его выигрыши в судах я оспаривал, подавал апелляции, выигрывал. Иногда доходило до абсурда: по одному и тому же поводу в одном суде разные коллегии судей принимали диаметрально противоположные решения. Как такое может быть, до сих пор не понимаю: у нас что, закон можно крутить как угодно? И все же я был уверен, что закон на моей стороне и пытался найти правду в судах. Так было до января 2010 года, когда Абшилава уже увидел, что через суды забрать мою собственность у него не получается. Тогда он начал подключать прокуратуру, налоговую. Стало «очень весело»! Проверка за проверкой: налоговая, милиция, «маски-шоу». Интересно, но как только приезжала милиция, ее отчего-то интересовали документы на право собственности на территорию, хотя это совсем не их компетенция. Налоговая — это просто был какой-то кошмар! Я не знаю, сможете ли вы понять: у нас предприятие маленькое. И в принципе оно очень чувствительно ко всем этим моментам. А тут, когда одна проверка, вторая… Приходят, блокируют работу предприятия. Клиенты просто перестали к нам приходить, потому что стали бояться: «Боже, что у вас тут происходит? То в масках, то с автоматами приходят проверяющие!». Такими методами просто пытались задушить предприятие.
— И вы считаете что все это дело рук Абшилавы?
Георгий Абшилава
— Конечно! А он и не скрывал этого, наоборот, не стесняясь, громко озвучивал фамилии руководителей этих структур. Более того, некоторые проверяющие, нормальные люди, которые проверяли и видели, что наше предприятие нормально работает, без нарушений, на мой вопрос: в чем дело? — просто отвечали: — у нас команда «сверху», это просто заказ на вас.
— В тот самый день — 17 декабря 2010 года. К вам пришли люди Абшилавы?
— Это началось 16 декабря. Утром приехала следователь налоговой, чтобы, как она сказала, передать наш товар на хранение фирме Абшилавы. За ней группа кавказцев на нескольких машинах, заехали сюда на территорию. Сразу же блокировали сторожку, где сидел охранник. Открытым текстом ему сказали: это наша территория, уходи, или мы тебя зарежем.
— И все же, неизвестные на машинах заехали к вам, блокировали работу вашего предприятия, что вы предприняли?
— Мы позвонили в милицию. Они приехали. Мы им объяснили, что посторонние люди находятся на территории предприятия, они нам угрожают. Но милиционеры на это ответили: «пока нет трупов, нам тут делать нечего» и посоветовали держать оборону. При этом они практически ни к кому не подходили, не опрашивали: что, кто. Так, постояли в сторонке, а потом уехали. А тем временем незваные гости заблокировали все помещения. Полностью блокировали работу предприятия, до смерти перепугали всех сотрудников. Потом захватчики пошли дальше: поставили на складе своих людей…
— То есть ваш склад, где находился ваш товар, пришли и стали охранять от вас же чужие люди?
— Да! У нас забрали помещения, машины, товар. Мы находились в забаррикадированном офисе. Поначалу мы звонили в милицию. 16-го они приезжали несколько раз. Сказали, что раз у нас хозяйственный спор, то надо разбираться в суде. Какой суд, когда вооруженные люди угрожают моим работникам? Чего ждать? В итоге мы остались на ночь в офисе с Леной и охранником. Кавказцев было человек 10, может 15. Вся территория оказалась в их распоряжении. Периодически, в течение ночи, они ломились в двери, пытались выбить окна: выходите, мол, поговорим. На каждую попытку ворваться мы сразу же реагировали и звонили в милицию. И что вы думаете? Они приезжали, и опять же — полное бездействие! Я им говорю: вы понимаете, что неизвестные люди находятся на территории, угрожают нам, вы будете что-то предпринимать? Они вроде бы подошли к этим, а потом нам говорят: они сказали, что ничего делать не будут. И это — ответ милиции! Один раз они ответили прямо, что у них указание в конфликт не встревать.
— Вы утверждаете, что у этих людей было оружие. В офисе были следы от пуль. С этим вопросом и следствие, и суд так и не разобрались, но куда это оружие потом делось? Его ведь не нашли?
— И следствие, и суд, как раз разобрались, что оружие у них было и первый выстрел был с их стороны. Это подтвердила экспертиза, в помещение найдена пуля. Но, вот куда оно делось? Остается только догадываться… После всего случившегося первыми, по показаниям свидетеля, туда ненадолго вернулись бандиты, а потом приехал наряд милиции. Кто-то всё подчистил… Я ничего не хочу сказать плохого, но после этого пропала и видеокамера, на которую мы записывали весь этот беспредел, пропало много чего из кабинета, таких довольно ценных вещей. Кто взял это? Бандиты, милиция? Я не знаю. И я допускаю, что могла и милиция забрать оружие. Потому что если бы оно у убитых оказалось, тогда бы милиции несладко пришлось. Все ведь мои вызовы милиции фиксировались, и что получается? Что здесь были вооруженные люди, по поводу которых я неоднократно звонил, вызывал милицию, чтобы она нас защитила, а они отнеслись к этому халатно.
— Вы лично это оружие видели?
— Конечно, в открытую его не демонстрировали. Но из-за пояса у них были видны и рукоятки пистолетов, и ножи выглядывали. Более того, 17 декабря произошло избиение моего сына и юриста. Их было много, и у них все обязанности были расписаны: одни блокировали двери в офис, другие вход. Задача была простая: нас отсюда убрать.
— И что же вы предприняли после этого?
— Сложилась такая ситуация, просто безвыходная. И когда человек видит, что нет помощи, просто опускаются руки, ты не знаешь, что делать дальше… Я всю ночь звонил в СБУ, РОВД, звонил в Киев оперативному дежурному МВД. Я просил всех предпринять хоть что-то, защитить мою семью, меня, мои права, закон, в конце-концов! Ни-че-го. С утра я поехал с юристом, попытался попасть на прием к Стоянову,(в описываемый период — прокурор Николаевской области, друг Абшилавы — прим. авт.) в надежде, что хоть там что-то сделают. Но там мне просто ответили: приема нет, пишите заявление. Я спросил, сколько рассматривается заявление? Мне говорят — в течение месяца! Какой месяц? Я пытался объяснить, что ситуация сложная, нужно что-то предпринимать немедленно! Но мне сказали, что ничем не могут мне помочь.
— Когда 17 декабря здесь появился Абшилава?
— Он в течение дня появлялся, давал указания.
— Он пытался с вами говорить?
— Нет. Я выходил, пытался что-то объяснять. Но что толку? Я видел, что этот человек поставил себе цель и идет к ней не смотря ни на что.
— А Джаняна вы видели?
— Да. Он был в составе этих 15 человек, которые находились на моем предприятии двое суток. Он отдавал указания, руководил этими людьми. Они его слушались. Я думал это начальник охраны Абшилавы.
— В суде вы рассказывали, что карабин с патронами приобрели несколько лет назад у своего знакомого. Вы хранили его на работе?
— Я его хранил на работе…
Я находился в кабинете, но когда я услышал звон разбитого стекла и женские крики, у меня просто уже в голове что-то перевернулось… Не каждый может это понять. Надо самому побывать в такой ситуации. Когда ты один, и ты понимаешь, что помочь тебе некому! Я в этот момент подумал, что убивают мою жену. Я схватил карабин и бросился в комнату, откуда доносились крики. Выбежав в коридор я увидел выходящего из кабинета Абшилаву. Оттуда же доносились крики моей жены. Я поднял карабин и выстрелил в него. После первого выстрела слышались еще какие-то выстрелы, вероятно, стреляли в меня. Был крик, хлопки выстрелов. Я перезарядил и выстрелил еще раз. Куда я стрелял — я не помню. Я видел перед собой только Абшилаву, больше никого. Я стрелял в него. После второго выстрела я краем глаза увидел, что из правого угла в мою сторону движется человек, и при этом что-то достает рукой из куртки. Я машинально развернулся в его сторону и произвел выстрел…
— В суде были споры, стреляли вы в стоящего, или в лежащего на полу Джаняна. Вы точно помните, что вы стреляли в стоящего мужчину?
— Я стрелял в нападавшего на меня мужчину. Это было уже рефлекторно. Как защита, самооборона.
— После того, как прогремели выстрелы, вы поехали под «Сельпо» на Чкалова, оставили оружие. Вы ушли, потому что пытались бежать? Это были осознанные действия?
— Не знаю, как это объяснить. Это все смешалось в голове. Понимаете, человек, который считает себя довольно успешным, , с двумя высшими образованиями, у которого есть семья, который вел всегда нормальную жизнь, у него родители старенькие, понимаете? Я жил как обычный, нормальный гражданин. И тут вдруг все это на меня навалилось. Я частично отдавал себе отчет, что произошло. Я не глупый, я понял, что я застрелил этих двух человек. Но, в то же время, в голове была мысль, что по-другому нельзя было: нас бы всех убили… Я прекрасно понимал, что жизнь рухнула, все рухнуло. Я понимал, что защиты от государства, от прокуратуры, от милиции, не будет, потому что они все в одной связке с ним, это было видно. В то же время я пытался себя как-то контролировать. Думал, что произошло? Куда это оружие? Надо позвонить, отдать его. Потому что дети не дай Бог найдут его. Я оставил его под «Сельпо», набрал оператора «102», сказал, что оружие оставляю.
— Вы представлялись?
— Да, я сказал, что я — Жуковский.
— Какие у вас были мысли?
— Какие мысли? Никаких. Я шел просто по проспекту Ленина. Было абсолютно уже все равно. Я понимал, что это все. И мне здесь никаких оправданий не будет. Хотя осознавал, что не мог поступить по-другому.
— Вы для себя решили, что жизнь кончена: двойное убийство, пожизненное заключение…
— Да, что-то вроде этого.
— А почему вы не пошли в милицию?
— Как я мог туда идти, когда все эти дни милиция была моим врагом, помощником и пособником бандитов? Что от них можно было ждать? Тогда я подсознательно допускал, что если пойду туда — могут и меня убрать, как свидетеля…
— Как вы оценивает ход следствия по вашему делу?
— Когда началось следствие, я видел, как прокуратура хочет себя обелить. Не знаю как сейчас, может по-другому, руководство поменялось, может пришли нормальные порядочные люди, но на тот момент они думали лишь о том, как бы так сделать, чтобы им самим не пострадать. Они ведь понимали, что к ним за помощью обращались, а они ничего не сделали. И они начали представлять дело таким образом, что я — убийца, просто и хладнокровно застреливший двух человек. Хотя, как я потом слышал: и в прокуратуре были люди, которые даже пытались меня отстоять.
— Как вы думаете, почему несмотря ни на что был такой приговор суда?
— Я очень благодарен судьям. Я не верил, что в нашей стране есть еще такие судьи, которые действительно хотят разобраться в деле.
— А что, по-вашему, повлияло на их решение? Ведь переквалифицировать вашу статью с умышленного убийства двух людей на превышение необходимой самообороны не просил даже ваш адвокат.
— Во-первых, я благодарен людям, хоть на колени становись, которые не побоялись выразить свою гражданскую позицию в газетах, в интернете, которые поддержали меня. Этот случай получил, насколько я понимаю, большой общественный резонанс. Если бы этого не было, то прокуратура тихонько сделала бы то, что ей надо. Огромное спасибо судейской коллегии, которая нашла мужество принять такое решение. Хотя я думаю, что и на них тоже было давление. Но они принципиально разобрались в вопросе, не отмахнулись, как это сделала прокуратура, милиция. И это все вместе — и простые люди, и судьи, и сыграло свою роль.
— Как вас приняли в СИЗО? Там знали кто вы, о вашей истории?
— Тюрьма — это слепок общества. В каждой камере есть телевизор. Скажу так: отношение было нормальным. В тюрьме не принято рассказывать о своих делах, лезть в душу. Но поддержку мне многие высказывали.
— Вы виделись с семьей это время?
— В СИЗО запрещены свидания, а потом встречались один раз в месяц.
— Вы с теплотой говорите о семье. После произошедшего, все ли остались на вашей стороне?
— Родные да. Огромное им спасибо, все поддержали. Друзья тоже, знакомые и даже незнакомые люди, поддержали и меня, и Лену, и морально и материально помогали. Когда поддерживают, не осуждают — это важно. Это неоценимо.
— Вы сами дали себе ответ на вопрос: можно ли было по-другому поступить?
— Да. Я дал себе ответ: я исчерпал все методы для защиты себя и своей семьи. Может вы подскажете, может, еще какие-то я не использовал методы. Но я считаю, что сделал все, что мог.
— А если бы сейчас вернуть все обратно, тот момент, когда вы выходите с оружием…
— Не надо возвращать…
А тогда я не выходил. Я бежал, бежал очень быстро. Потому что услышал крики жены. Как можно реагировать, когда у тебя в голове десяток нерусских мордоворотов, извините, а здесь у меня жена, крики и бьется стекло. О чем нормальный мужчина должен был думать? Или мне надо было выйти и сказать: «Извините, пожалуйста, можно я спрошу, ничего вы с моей женой не сделали?»
— Но все-таки. Сейчас вы бы стали стрелять?
— (Пауза) Вы такие вопросы ставите…
Я хочу сказать так: каждый гражданин должен пытаться любую ситуацию решить законным путем. Нужно бороться с несправедливостью всеми законными методами. Но. Если бандиты угрожают твоей семье, настоящий мужчина должен принимать решение. Извините, не сопли жевать, а принимать решение. Потому что если ты в это мгновение что-то не предпримешь, то в следующее — может быть уже поздно, и потом будешь казнить себя всю оставшуюся жизнь. Почему не защитил своего родного человека? Почему убили жену, сына, дочь? А потому что глава семьи не принял вовремя решение. Но… Если бы вовремя отреагировала милиция и прокуратура, если бы сюда пришел хотя бы один представитель власти, который хотел бы разобраться во всем этом, этого бы не случилось. Если бы государство, которое имеет определенные обязательства перед гражданином, выполнили бы их, то ничего бы не произошло. А так, что мне надо было сделать, ждать, пока меня убьют, мою жену?
— А что бы вы посоветовали тем, кто столкнулся с такой же ситуацией как у вас?
— Я бы посоветовал, чтобы, как только человек чувствует несправедливость или угрозу со сторону бандитов, нельзя не придавать этому значения, не нужно думать: «авось пронесет», надо сразу реагировать. Надо сразу обращаться в правоохранительные органы за защитой.
— То есть, вы все равно не призываете всем браться за оружие, а обращаться в продажную, по вашим же словам, милицию?
— Я не говорю, что вся милиция продажная. Продажные отдельные представители, хуже когда с большими звездами. В милиции очень много порядочных и честных людей, которые добросовестно выполняют свои обязанности. Во многих случаях именно милиция спасает и выручает, как это и должно быть.
Поэтому я еще раз хочу сказать — милиция это нужный и важный орган в нашей стране. Много честных милиционеров, но есть и продажные, которые забывают, что принимали присягу. И с этим надо бороться. А браться за оружие… За оружие — это крайняя мера, когда уже есть угроза жизни.
— Дело в том, что часть людей восприняли ваш поступок как руководство к действию…
— Нет, ни в коем случае! Мой поступок — не руководство к действию! Пока не исчерпан последний шанс, и пока человек еще видит, что можно решить законными методами проблему, надо решать по закону! Я не говорю даже о тех ситуациях, когда там машину забирают или еще что-то — это не повод для применения оружия, Бог с ним, с тем железом, с этим потом в суде можно разобраться. Но если есть угроза жизни… Тут тяжело определить, на каком этапе еще можно надеяться на кого-то, а с какой отправной точки уже нет возврата, и нужно самому принимать решение. Это очень сложно, субъективно в каждом случае, это индивидуально. Я до сих пор уверен, что я сделал все от меня зависящее, обращался куда только мог.
— Найденное отверстие от пули — это они в тот момент стреляли?
— Да, стреляли конечно! Хотя брат Абшилавы пытался говорить в суде, что кто-то другой стрелял, Лена якобы стреляла — такой бред. Экспертиза показала, что пуля летела от них в её сторону. Понимаете, пятнадцать человек, кавказцы, они что сюда пришли, чаю попить? Опять таки хочу сказать, что нормальный гражданин страны должен идти нормальными путями, но… при необходимости мужчина должен быть готовым дать отпор бандитам.
— Вы раскаиваетесь? Все-таки вы лишили жизни двух людей.
— Я лишил жизни двух бандитов. Люди не приходят с оружием к другому человеку и не творят то, что они здесь творили. Я человек верующий, и стараюсь жить по христианским законам. (Задумался) В чем раскаиваться? Если бы я так не поступил, меня бы сейчас не было, вы бы брали интервью у Абшилавы. Убили бы меня, мою жену.
— Я помню, что в суде вы попросили прощения у родственников погибших.
— Я попросил прощения у родственников, потому что я надеюсь, что это нормальные порядочные люди, которые страдают от того, что у них погибли сын, брат. Только из-за этого я попросил прощения у родственников. Но не у бандитов. А просить прощения у родственников — это по-человечески. Их право прощать или нет, принимать мои извинения или не принимать ,считать меня бандитом или не считать — это их человеческое право.
— Сейчас суды позади. Но хозяйственный спор остался. Есть ли на данный момент попытки со стороны наследников отобрать территорию, на которой находится ваше предприятие?
— Предприятие мое работает, я надеюсь, что оно и дальше будет работать. По судам еще вопросы не закрыты. Я буду восстанавливать справедливость. Я — собственник, потому что я в 2002 году приобрел эту территорию, и я буду идти законным путем, требуя, чтобы суд восстановил мое право собственности.
— У Георгия Абшилавы есть брат, который до последнего пытался добиться для Вас самого строгого наказания в суде. Суд не прислушался к нему, Вы на свободе, а он уверен, что Вы не наказаны должным образом. В связи с этим, Вы не собираетесь что-то менять в своей жизни? Продавать предприятие, уезжать, прятаться?
— Нет. Николаев мой родной город, я родился в Николаевской области, под Вознесенском. Почему я должен уезжать со своей родины. Я не собираюсь никуда уезжать.
— Но Вы же знаете, что на Кавказе есть законы, по которым предусматривается «кровная месть»…
— Да, только есть один нюанс маленький — мы живем в Украине, а не на Кавказе. Мы живем на своей Родине, мы — славяне: украинцы, русские, белорусы. А они приехали и пытаются нам установить свои какие-то дикие законы. Это неправильно. Если они сюда приехали, то должны жить по законам нашей страны, а не навязывать свои, какие-то «кровные мести». Я ничего не собираюсь менять в своей жизни. И пусть бандиты знают, что второй раз с такими вещами шутить не надо, потому что я свои жизненные принципы не поменял — я буду защищать свою семью.
