«Где кровь, где моча?!», - николаевец рассказал, как его избивали в Витовском отделении полиции (Видео)

Всю Украину облетела новость о том, как в Николаеве руководство отделения полиции со своими подчиненными часами избивали администратора криптофермы, как полицейские похитили из вещественных доказательств оборудование для майнинга криптовалюты и установили его у себя.

Но за небольшим сообщением ГБР об этом деле находится куда более глубокая история переживаний жертвы «оборотней в погонах». Виталий решился рассказать изданию «Преступности. НЕТ» о пытках в кабинетах полиции, поступающих угрозах, и как боится за свою жизнь даже в тот момент, когда полицейских уличили на преступлении.

Пытки в полиции: руководство Витовского отделения Корабельного отдела
фигурирует в деле о жестоком избиении администратора “криптофермы”

– Расскажите подробно, как все начиналось, что это за история с криптофермой, что Вы там делали, как Вы туда попали?

– Все началось в феврале 2020 года. Я занимаюсь ремонтом оборудования и мне написали в Telegram, что, грубо говоря, есть работа – нужно отремонтировать некоторое количество определенных плат. Сказали место, мы договорились о цене. Я периодически заезжал в село Водник и занимался ремонтом. За это мне скидывали деньги на карточку. Все длилось до 17 марта. Когда я в очередной раз снял платы, приехали сотрудники полиции. После этого человек, с которым я имел определенные отношения, закрыл чат. Всё. После этого я уехал домой. Месяц нигде не показывался, был карантин.

– Вы приехали на эту ферму, застали сотрудников полиции. Расскажите, что они там делали, как все это происходило, что они говорили, что изымали. Как проходил весь этот процесс?

– Сначала приехали, как я понимаю, работники облэнерго. Зафиксировали, что там стоял трансформатор, замерили потребление – у них показало по нолям, так как сама криптоферма находилась в нерабочем состоянии (согласно сообщению полиции, «на территории бывшей фермы в одном из сел района был обнаружен факт похищения электроэнергии, потребляемой без приборов учета», — ПН). Это был как склад у них (владельцев оборудования, – ПН), они видимо в дальнейшем хотели работать на каких-то условиях… Я не электрик и особо не понял. Видел, что энергетики накинули эти клещи и показывало ноль. Само оборудование не работало и стояло на полках. Естественно, я испугался, подумал, что тут за процесс, много машин. Подумал, что мне тут делать нечего, так как особо никаких дел тут не имею, и просто уехал домой.

– Но Вас все-таки заметили сотрудники полиции, взяли какие-то данные?

– Нет. Они ничего у меня не взяли. Я отвез платы, уехал домой. Когда начался карантин, то я просто сидел дома, занимался своими домашними делами.

– Ваш работодатель с вами не связывался?

– Не связывался. Он закрыл чат и удалил свой аккаунт в Telegram. Потом где-то 15 апреля ко мне знакомые и близкие начали подходить с разговорами, что «вот ты причастен к этой майнинг-ферме». Я говорил: «Да, я занимался ремонтом». Они говорили, что можно решить дело. Кто говорил 50 тысяч долларов, кто 30 тысяч… Я говорил, что я не знаю хозяина и с удовольствием бы свел этих людей, поставил в известность. Так как я не знаю, кто учредитель этого процесса, майнинга криптовалют, то я просто сделал круглые глаза и сказал: «Хорошо, ищите владельца, доносите ему эту мысль». Потом, 21 апреля, был обыск у меня и моих родителей. Зашли с постановлением суда, что меня видели на данном объекте и я прохожу по делу как свидетель. Изъяли у меня все мое электронное имущество: телефоны, ноутбуки, компьютеры, жесткие диски, флешки. Также у родителей изъяли компьютер, планшет iPad и еще ноутбук, парочку накопителей.

– Родители живут отдельно от Вас?

– Они живут отдельно, по другому адресу и я там не прописан. После обысков, где-то в половину двенадцатого меня забрали и отвезли в Витовский райотдел. Сразу меня повели на третий этаж, так сказать, поговорить.

– Это в тот же день?

– Да, 21 апреля. Они сказали, что все знают: кто учредитель, куда какие-то деньги заносились, что, кто и как, какие функции я делал. Я сказал, что хорошо, и спросил, что собственно нужно от меня. Они ответили, что хотят меня допросить и подтвердить свои оперативные разработки. Я попросил время и бумагу, чтобы записать всё, что я знаю, чтобы я мог максимально качественно изложить свою мысль. После этого меня отвели на второй этаж. Спрашивали за ферму, сколько бы она денег приносила при работе. Я ответил, что посчитайте на калькуляторе, в зависимости от разных настроек, разных параметров, комиссии и прочего. Сказал, что сильно в это не углублялся, так как мое дело – заниматься ремонтом.

– Помните, кто Вас допрашивал, сколько человек при этом было?

– На третьем этаже меня допрашивали трое человек. Это был Юрий Гаркуша (замначальника – начальник следствия Витовского ОП, — ПН). Александр Лобовский, который вел себя уже на этом этапе достаточно агрессивно, угрожал моим близким, говорил, что «всё мое движимое, недвижимое имущество отберут, имущество моих родителей, оставят на улице, что через десять лет меня выпустят, и я не буду кому-то нужен, что мне нужно быстро всё написать, иначе больше ничего не видать». Так это проходило. И третий, я знаю, что его зовут Виктор, но фамилию не помню. Меня потом спустили на второй этаж и начали более подробно спрашивать по фирме, как я познакомился с хозяином помещения. На что я сказал, что ставил там в 2018-м году видеокамеры, и там не было майнинг-фермы. Там просто бегали хрюшки, была обычная ферма. Потом мне сказали раздеваться. Я разделся до трусов, они проверили мою одежду: то ли на колюще-режущие предметы, то ли на записывающие устройства. И начали надо мной издеваться при помощи физических упражнений. Сказали, приседать с руками вперед. Это длилось около часа. Я отжимался, приседал, стоял на одной ноге. Хотели делать «ласточку», но не было наручников. Вели себя, скажем так, негуманно. После этого сказали еще пройти на третий этаж и начали повторно спрашивать, что я знаю, что готов сказать следствию? Я ответил, что сказал всё, что знаю, и ничего нового они от меня не услышали.

– А Вас так и водили по зданию в нижнем белье?

– Нет, слава Богу, мне дали одеться. Когда были издевательства, я был в одних трусах. На третьем этаже мне сказали в нецензурной форме, что я их обманываю. Александр Лобовский кинул ключами в кисть левой руки. После этого зашел начальник отделения Носов Дмитрий Владимирович и спросил, как у нас идут дела. Ему ответили: «Работаем». Он сказал: «Плохо работаете! Где кровь, где моча?!» Александр ответил ему: «В процессе». Я стоял в дверях, он подошел, ударил в область грудной клетки, а когда я уже уходил, то догнал и с размаха ударил в область ягодиц. Меня снова повели на второй этаж и там начался самый трэш. Я зашел, в кабинете был Дмитрий, вроде его фамилия Басанов. Он закрыл за собой дверь. Там еще находился курсант по имени Юрий. Они начали меня избивать. Спрашивали всякие наводящие вопросы. Например, просили назвать номер моей карточки. Я бы с радостью сказал, но не знал, я поменял ее четыре дня назад, поскольку у прошлой закончился срок действия. Просили назвать еще номер телефона, все PIN-коды, пароли. После каждого вопроса они меня избивали.

– Вы сразу им рассказали эту информацию?

– Да, я им рассказывал всю информацию, которая их интересовала. Но они меня все равно избивали. Периодически также заходили другие люди. К примеру, заходил Гаркуша и поинтересовался, как у меня дела, что я нового и полезного сказал. Ему ответили, что пока ничего существенного не звучало. Он сказал, что больше не будет со мной разговаривать и ударил в плечо. Далее меня еще минут 20 избивали и задавали наводящие вопросы. Потом заходил Виктор и также ударил ногой в правое бедро, и ушел.

Все длилось довольно долго, около трех часов. Они задавали вопросы и били, задавали вопросы и били… Потом они начали писать моим друзьям и знакомым в Telegram от моего имени, что я нахожусь в полиции, «тема по биткам», «почему я за это должен отвечать». Один из них ответил: «Что ты хочешь? У тебя есть Андрей, вот ему и пиши». Андрей – это мой адвокат. Но они об этом не догадывались и спросили, кто такой Андрей. Я ответил, что у меня в справочнике достаточно Андреев и попросил назвать фамилию, и я скажу то, что знаю. Они обозлились и начали избивать меня еще сильнее. Потом сказал, что у меня адвоката зовут Андрей. Они сказали, что я обманываю, и спросили, где у меня была дележка денег. Я сказал, что просто администратор, не знаю, как это все действовало, оборудование не работало, поэтому ищите хозяина и с ним общайтесь.

Я несколько раз терял сознание. Потом они заметили, что у меня совсем плохой вид, белая кожа и принесли стаканчик воды. После этого дали бумажку и сказали писать то, что я говорил, заставляли добавить некоторые фрагменты под давлением. После этого зашел начальник райотдела Носов и спросил: «Как тут у нас дела?». Он стал сзади меня, прочитал то, что я написал, замахнулся и ударил рукой в затылок. Меня начало тошнить, стало плохо, «поплыла картинка», после чего он нанес еще один удар и вышел из помещения. Когда я дописал материал допроса, меня этот курсант, который избивал, взял под руку и вывел. Я не мог уже нормально передвигаться, он фактически тащил меня по коридору, чтобы я не упал.

– Сложно вспоминать эти все моменты…

– Да, ситуация тяжелая. Я пытаюсь все эти события восстановить… Неприятно об этом говорить…

– Уточните, как долго это всё длилось. Чем били: руками, ногами, другими предметами?

– К моему счастью, избивали только ногами и руками, никаких предметов больше не присутствовало. Издевательства длились общим хронометражем около трех часов. То есть прибыл в отделение в половину 12-го, уехал около пяти часов. Грубо говоря, с двух до пяти часов длились все эти процессы.

– Вы говорили, этот курсант, который тоже бил, выводил. Он вам что-то говорил?

– Он сказал, что когда я приду домой, то нужно приложить к бедру лед, чтобы не было гематомы. Беспокоился, видимо, о моем здоровье.

– А полицейское начальство что-то Вам говорило после избиения?

– Они сказали, чтобы я никуда не исчезал, чтобы был всегда на связи. Но у меня физически не было возможности – у меня не было никакого запаса, а они изъяли у меня последние телефоны: iPhone SE и простую «звонилочку». Сказали, что будут держать связь через маму. Я приехал домой. Меня стошнило, я вырвал, голова кружится… Нужно что-то делать. Услышал стук в окно. Это был мой адвокат. Он, видимо, начал меня искать с момента, когда выписывали моим друзьям. Я вышел и попросил у него телефон, чтобы вызвать «скорую», потому что очень плохо себе чувствую. После этого приехала «скорая». В больнице медики написали, что у меня «бытовые побои». У нас есть «бытовые побои» и травмы, полученные на производстве.

– Адвокату Вы успели рассказать, что происходило?

– Да. Сразу общались, он сопроводил карету скорой медицинской помощи. Мы приехали в БСМП. Меня записали в больнице, взяли первичные анализы, что в моей крови нет алкоголя, других веществ, сделали рентген, потому что у меня кровоизлияние было на коленном суставе. Впоследствии оказалось, что у меня гемартроз. Меня определили в палате на пятом этаже. Уже была ночь. Мы позвонили в другой отдел полиции, сказали, что произошло избиение сотрудниками полиции и попросили принять меры. Мне вызвали следователя, но я понимал, что уже поздно, было за час ночи, вокруг меня тоже люди с травмами, переломами и другими повреждениями. При этом я себя плохо чувствовал, температура под 39, катетер в руке… Я себя ужасно чувствовал. Я попросил следователя оставить номер телефона и сказал, что завтра с адвокатом свяжусь, и мы втроем все это дело напишем, чтобы все было правильно. Хотел, так сказать, гуманно относиться к новым соседям.

– И на следующий день Вы связались?

– На следующий день, к сожалению, никто из полиции ко мне не приехал. Я решил лично написать заявление в ГБР на имя временно исполняющего обязанности начальника. Написал, а мой адвокат это закинул в почтовый ящик и в принципе всё. Я лечился, тратил деньги на лечение.

– Сколько Вы находились в больнице?

– Я был в больнице около двух недель. Были применены все технологии, меня прокапывали, делали магнитные манипуляции, выкачивали гемартроз с колена. В общем, откачали и пятого мая меня выписали домой. Наконец-то я мог попасть домой, выспаться на нормальной кровати. Через какое-то время мне позвонил следователь из ГБР и спросил, могу ли я подъехать и к ним и дать показания. Мы приехали с адвокатом, дали показания. После чего были проведены следственные действия: заехали в райотдел, заехали на майнинг-ферму посмотреть, есть ли оборудование. Потому что я им сказал, что часть изъятого оборудования работает.

– Вы как-то это зафиксировали?

– Да, я зафиксировал IP-адреса. Но так, как я не имею доступа более глубоко, то я передал эти адреса сотрудникам ГБР, чтобы они разбирались. Для этого нужны запросы, логи и так далее, чтобы узнать точное местоположение. У меня не было таких возможностей. Они оперативным путем определили местоположение этих машинок, асиков, и их во время обыска изъяли. То есть сами же сотрудники полиции добывали криптовалюту. Мне сказали, что на время этого расследования нужно быть под их покровительством, то есть они мне выделили жилплощадь, постоянно меняют квартиры, чтобы меня никто не тронул. Я понимаю, что на меня будут выходить, будут пытаться лично поговорить, чтобы я забрал это дело.

– Уже были такие намеки решить проблему, попытки связаться?

– Были. Они (сотрудники Витовского ОП, — ПН) выходили на моих близких. Я старался не поддерживать отношения с родными, я их предупредил 5, 6 мая, что мне нужно какое-то время побыть в изоляции, чтобы следователи могли сделать свою работу качественно. Близкие потом выходили на меня и говорили, что Витовский райотдел предлагает забрать мое заявление и в качестве бонуса они уничтожают уголовное дело, в котором я прохожу как свидетель. Но так как я лицо незаинтересованное в этих всех договорняках, то я сделал проще – я действую по закону. Если не знаешь, как действовать – действуй по закону.

– Вы сейчас боитесь за свою жизнь? Вам, родным угрожают?

– Я побаиваюсь за свою жизнь. Лично мне в лицо это не говорили, но мои родственники доносили до меня информацию, что эти люди на меня очень злые и, что меня проще убить, чем это допускать. Как говорится, нет человека – нет дела. Я боюсь за себя, за своих близких, но я считаю, что виновные должны быть наказаны в любом случае.

– Сейчас все эти сотрудники Витовского отделения полиции, их руководство, их отстранили от должностей? Избрали ли им меры пресечения? Вам что-то известно по этому поводу?

– Я не в курсе, что происходит в этом процессе, но сегодня ( 20 мая, – ПН) было воспроизведение событий. Я показал, где меня били, кто меня бил, как меня были. Эта информация сейчас есть у ГБР. Если они посчитают нужным, то могут со мной чем-то поделиться. Но для меня не это главное. Мне главное, чтобы другие люди не попадали в такую ситуацию. Я бы еще как-то понял, если бы это были какие-то бандиты, насильники… Но бить простого свидетеля – это нонсенс.

– Вы сказали, что были в Витовском отделении и проходили какие-то следственные действия.

– Да, был формат воспроизведения. Были понятые, следователи, другие оперативники. Мы восстанавливали ту картину, которая произошла 21 апреля.

– И как реагировали фигуранты? Как они себя вели, что говорили, как смотрели Вам в глаза после всего этого?

– Фигуранты были не все. От тех, кто присутствовал, то никаких таких взглядов на меня не было. Но я всех их опознал, никуда уже не денешься.

https://www.youtube.com/watch?v=HI7P2ijOrWY